Дело об обмане сироты. Что скрывают саратовские прокуратура и СУ СКР?

Уголовное дело о попытке  обмана саратовской сироты Виктории Шухалиной  вряд ли можно отнести к числу рядовых. И речь не только о том, что в качестве обвиняемого фигурирует бывший сотрудник прокуратуры. Слишком много вокруг этой истории странностей и нестыковок, которые в своей совокупности могут говорить о том, что в судьбе экс-прокурора Владислава Иванцова заинтересованы как его бывшие работодатели, так и процессуально зависимые от них следователи СУ СКР. Основанием для выдвижения подобной версии служат сами материалы уголовного дела о покушении на мошенничество в значительном размере, которые  сейчас рассматриваются в Кировском районном суде . Они же говорят и о другом – о том, что, возможно, имеет место попытка укрытия преступления, более тяжкого, нежели инкриминируемое Иванцову деяние.

(Не)длящееся преступление

Обвинительное заключение по делу Владислава Иванцова было утверждено и направлено в суд 30 мая не областным прокурором Сергеем Филипенко, а его первым заместителем Иосифом Минеевым, находившимся в статусе исполняющего обязанности. Сам руководитель надзорного ведомства очень кстати оказался на тот момент в отпуске.

По версии обвинения (а от СУ СКР его текст согласовал начальник отдела по расследованию особо важных дел Антон Скобликов), преступный умысел на хищение денежных средств сироты возник у Владислава Иванцова вовсе не тогда, когда он потребовал у ожидающей своей очереди (она стояла на учете с января 2018 года) на получение жилья Шухалиной 10% от стоимости квартиры.

“ В ноябре 2020 года, по рекомендации своих знакомых, женщина обратилась к 35-летнему мужчине, который заверил ее, что сможет помочь ей в решении жилищного вопроса, обозначив стоимость данного вида услуг в десять процентов от стоимости полученной квартиры либо жилищного сертификата. 28 августа 2021 года Министерством строительства и ЖКХ Саратовской области женщине на общих основаниях был выдан жилищный сертификат на сумму 1 млн 228 тыс. 326 рублей, с использованием которого она намеревалась приобрести благоустроенное жилье.

После этого мужчина стал заверять ее в том, что именно он, с учетом его связей в Министерстве, повлиял на выдачу сертификата и требовать незаконное вознаграждение в сумме 100 000 рублей. Женщина обратилась с заявлением в правоохранительные органы “, – так ранее излагало версию следствия СУ СКР в официальном пресс-релизе.

Из релиза следственного органа напрашивался вывод о том, что преступление носило длящийся – с ноября 2020 года – характер, а Иванцов взялся за его осуществление, используя статус прокурора. Но в тексте обвинительного заключения все представлено иначе.

Согласно тексту одобренного Минеевым и Скобликовым документа, осенью позапрошлого года Шухалина через родственников своего мужа (он оказался в дальнем родстве со знакомой Иванцова Лидией Таякиной) вышла на обвиняемого и попросила у него помощи – “высказала ему просьбу оказания содействия, в том числе по юридическим вопросам, в получении ею квартиры, либо жилищного сертификата”. Тогда Владислав Иванцов занимал должность прокурора отдела по надзору за соблюдением законов в социальной сфере управления облпрокуратуры и как раз занимался вопросами соблюдения жилищных прав сирот, надзирая, в том числе, и за региональным минстроем.

Однако в той части обвинительного заключения, где излагаются показания потерпевшей, речь идет о том, что это Иванцов, когда Шухалина “сообщила ему свою ситуацию”, “заверил, что поможет ей получить квартиру либо денежную компенсацию за передачу десяти процентов от стоимости квартиры либо компенсации”.

При этом самого механизма компенсационных выплат (или жилищных сертификатов) взамен предоставления заветных квартир на тот момент не существовало. Соответствующие поправки в региональное законодательство  облдума примет только в июне 2021 года  (а регулирующее этот вопрос постановление облправительства выйдет в июле того же года). Но Иванцов, разумеется, знал о том, что такой законопроект облпрокуратурой уже разработан и даже принимал участие в обсуждении связанных с ним вопросов, а потому вариант с 10-процентным откатом с сертификата и был озвучен в разговоре.

Иными словами, при составлении устного договора об “оказании услуг” он использовал свою осведомленность как должностного лица.

Впрочем, следствие и прокуратура не сочли данное соглашение коррупционным и не расценили его как начало реализации Иванцовым схемы по отъему денег у сироты. Ведь прокурор направил просительницу к своему знакомому юристу Илье Пригородову, которому Шухалина, “обозначив суть интересующих ее вопросов”, “доверила представление своих интересов для их решения”.

Пригородов, проходящий по делу в качестве свидетеля, – это бывший коллега Иванцова, они вместе работали в Марксовской прокуратуре, не взял с нее ни копейки, так как, разобравшись в деле, понял – усилия юристов будут бесполезны. Решение суда по предоставлению Шухалиной квартиры на тот момент уже находилось на исполнении у приставов, как и сотни других аналогичных ему, поэтому в сложившейся ситуации ей оставалось только ждать своей очереди. Параллельно можно было писать жалобы, но больше ничего сделать нельзя, рассказал Пригородов присланной Иванцовым девушке, и с ней они больше не пересекались. Самому прокурору он лишь выслал ответ приставов, в котором говорилось о нахождении у них в производстве судебного решения по Шухалиной. Во всяком случае, именно такие показания он дал на следствии.

Интересно то, какие Пригородов дал показания по поводу вознаграждения за свой труд, так как в любой коррупционной истории ключевым моментом являются деньги. Сирота обратилась к свидетелю по двум вопросам – предоставлению ей квартиры и по ситуации с наследованием имущества. По второму у нее был “сыр-бор” с документами, поэтому юрист даже затруднился определить стоимость услуг, и в итоге там ничего не сдвинулось с мертвой точки, и потому даже платы он никакой с нее не спрашивал. Относительно получения квартиры Пригородов рассказал, что по оплате услуг в этой части сирота уже все решила “с Владом” (Иванцовым). А когда юрист позже разговаривал с прокурором, последний сказал: “ Мы сами все с ней решим, там родственница “.

Иными словами, оказанная Шухалиной консультация выглядит своего рода дружеской услугой Пригородова своему бывшему сослуживцу Иванцову, тем более, что в итоге для нуждающейся в помощи, по сути, ничего сделано не было. Но, и это примечательно, прокурор ничего не сказал партнеру о 10%, которые должна была выложить сирота, и, похоже, использовал юриста втемную. Сам свидетель последний раз общался с Шухалиной в феврале или марте 2021 года и, по его словам, ничего не знал о последующих событиях, включая историю с получением ею сертификата.

Одно это могло свидетельствовать о намерении Иванцова присвоить деньги сироты, но отдел по расследованию особо важных дел СУ СКР данное обстоятельство проигнорировал, не увидев в действиях сотрудника отдела облпрокуратуры умысла на совершение преступления и начала его реализации.

Прокурор – не прокурор

Умысел на хищение денег сироты якобы возник у Иванцова только в тот момент, когда он узнал о получении Шухалиной жилищного сертификата. Выдача потерпевшей заветного документа произошла 28 августа 2021 года. Обвиняемый узнал об этом, после чего решил получить с сироты оговоренные им еще в ноябре 2020 года проценты, хотя ничем ей не помог.

По версии следствия и обвинения, реализовывать свой преступный замысел Иванцов стал в период с 30 сентября по 8 октября 2021 года, принявшись требовать с сироты положенные ему 10% – “под заведомо ложным для него предлогом оказанного им, как сотрудником прокуратуры, содействия в предоставлении министерством именного свидетельства”. Он звонил ей по телефону, писал в “WhatsApp”, а также 4 октября встретился лично.

Свои требования Иванцов подкреплял угрозами, что в случае отказа Шухалиной платить, он выйдет с исковым заявлением в суд об аннулировании сертификата. 8 октября шантажируемая девушка перевела первые 10 тыс. рублей на указанную ей карту. Вслед за этим он стал требовать отдать ему оставшиеся 90 тыс. рублей, хотя бы частями; и эту сумму он продолжал тянуть из нее вплоть до 2 ноября. Но к тому времени Шухалина поняла, что она просто не осилит такую сумму в силу скудости ее семейного бюджета, поэтому обратилась в правоохранительные органы. 12 октября жертва написала заявление, а 10 ноября Иванцов был задержан.

Прокуратура и СУ СКР полагают, что Иванцов вводил сироту в заблуждение: запугивая потерпевшую, он блефовал, так как на тот момент якобы уже не являлся сотрудником прокуратуры. По официальным данным, которые нашли свое отражение и в материалах дела, еще 14 сентября 2021 года Иванцов подал рапорт об уходе с должности (тогда он работал помощником Заводского райпрокурора, куда был с 15 июня переведен из отдела облпрокуратуры) и приказом облпрокурора Сергея Филипенко был уволен с 28 сентября.

На ряд последних дат мы предлагаем читателям обратить особое внимание, так как они имеют важное значение.

Официально Иванцов уволился с поста помощника райпрокурора буквально за два дня до начала “реализации преступного умысла”, то есть как представитель надзорного ведомства он и шагу не сделал в направлении того, чтобы стать коррупционером и использовать должность для личного обогащения. Но вот при опросе, последовавшем сразу после задержания, он почему-то показал, что уволился из органов по собственному желанию не 28 сентября, а 18 октября, то есть когда уже не только получил с сироты первую часть отката, но и продолжал вымогать остаток, стращая ее судебным иском.

Скептики могут возразить, сославшись на особое эмоциональное состояние Иванцова, из-за которого он вполне мог ошибиться. Однако текст процессуального документа и проводившаяся видеозапись следственного действия исключают это: следователь по особо важным делам Станислав Лазарев, проводивший допрос, неоднократно переспрашивал (!) Иванцова. Процитируем этот документ.

Иванцов:  “…И 18, если память не изменяет, октября текущего года уволился по собственному желанию “.

Следователь: “ Еще раз, с какого октября? ”

Иванцов: “ С восемнадцатого. Могу в телефоне посмотреть, у меня рапорт на увольнение есть “.

После этого он просмотрел телефон.

Иванцов: “ Наверное, удалил. Ну, с восемнадцатого октября я не работаю, этого года “.

Спустя некоторое время, в частности, после выяснения причин увольнения (Иванцов заявил, что ушел по собственному желанию) следователь вновь просит назвать дату ухода из органов.

Иванцов: “ Восемнадцатого октября этого года “.

Следователь: “ Фактически работали в прокуратуре до указанного числа, до восемнадцатого октября? “.

Иванцов: “ Ну не совсем. Потому что я затем приходил, дня, наверное, три-четыре, скажем так, жалобы вот эти вот списывал, что у меня оставалось “.

То есть, по словам самого задержанного, из прокуратуры он уволился через 6 дней после подачи Шухалиной заявления о преступлении, и, что характерно, именно в период между 12 и 18 октября правоохранительные органы, по всей видимости, и уведомили Сергея Филипенко о проведении в отношении его подчиненного оперативно-розыскных мероприятий.

Более того, при увольнении у Иванцова не забрали ни удостоверения, ни электронный пропуск для прохода в ведомственные здания. Оба этих прокурорских артефакта у него изъяли в ходе обыска в жилище. Возможно, именно благодаря им, как он сам говорил, 3-4 дня после увольнения смог приходить на работу.

В деле Иванцова есть еще целый ряд существенных нюансов, указывающих на то, что обвинительное заключение и другие материалы подгонялись под более мягкий состав преступления, чтобы вместо покушения на мошенничество с использованием служебного положения (по ч. 3 ст. 30 – ч. 3 ст. 159 УК РФ) вменить те же деяния, но совершенные в значительном размере (по ч. 3 ст. 30 – ч. 2 ст. 159 УК РФ). В частности, первоначальное требование им 10-процентного отката вообще было выведено из состава преступления.

Есть в деле и признаки того, что обвиняемый был уволен из прокуратуры задним числом, после того, как работодатель узнал о написании сиротой заявления, потому что статус “бывший прокурор” автоматически освобождает руководство надзорного органа и от моральной, и от дисциплинарной ответственности за действия Иванцова.

Например, в тексте обвинительного заключения указано, что из показаний Иванцова следует, что он уволился из прокуратуры 28 сентября. Новую – официально признанную – дату увольнения он показал на допросе, который состоялся спустя месяц после его задержания – 13 декабря (на двух других – 15 и 22 ноября – подозреваемый отмалчивался, пользуясь ст. 51 Конституции РФ). Причем этот допрос был проведен по собственной инициативе обвиняемого, признавшего в ходе следственного действия свою вину, особо отметив, что обманывать Шухалину он начал 30 сентября, когда уже вышел в отставку.

Поэтому можно понять Викторию Шухалину, которая за день до начала судебного разбирательства  выступила с видеообращением к руководителю Следственного комитета Александру Бастрыкину и генпрокурору Игорю Краснову . Она указывала на риски получения Иванцовым минимального наказания, так как дело могут рассмотреть в особом порядке, без исследования доказательств. А исследовать в этой громкой истории есть что, поэтому представители потерпевшей в суде и настаивали на рассмотрении материалов в общем порядке – чтобы показать сомнительный характер выбранной следствием и подтвержденной прокуратурой квалификации действий обвиняемого.

Правда, есть сомнения, что в ходе судебного следствия удастся доказать неправильную квалификацию действий Иванцова, раз ее “не увидели” следователи по особо важным делам и их начальник Антон Скобликов. “Профессиональная близорукость” следствия может быть неслучайной, ведь дочь главы отдела по ОВД трудится секретарем зампрокурора области Андрея Корноварова, который до недавнего времени курировал надзор за уголовным производством. Здесь сразу же возникает вопрос о конфликте интересов, который удивительно долго не проверяется ни прокуратурой, ни самим СК. А своей карьерой “особо важный следователь” обязан выходцу из облпрокуратуры  Татьяне Сергеевой , которая до 2011 года работала заместителем прокурора нашего региона, после чего возглавила СУ СКР по Тульской области, но осенью 2015 года  была со скандалом уволена с должности .

Переквалификация дела для прокуратуры означала бы не только  имиджевые издержки в виде очередного сотрудника-коррупционера , но и необходимость проведения тщательной проверки работы ведомства силами представителей Генпрокуратуры (а, возможно, и ФСБ), дабы они разобрались с тем, какие чудеса творятся с документооборотом в ведомстве Сергея Филипенко, и действительно ли прокуроров-мошенников выводят из-под “посадочных” статей.

Как нам кажется, подобная проверка могла бы показать, что целый ряд скандалов, в том числе и коррупционного характера, фигурантами которых за последние годы становились сотрудники прокуратуры, является лишь верхушкой айсберга, и злоупотребления широкого спектра в надзорном органе являются более чем будничным явлением.

Материал подготовил Константин Халин

Источник:  https://www.vzsar.ru/news/2022/06/24/delo-ob-obmane-siroty-chto-skryvaut-saratovskie-prokyratyra-i-sy-skr.html