Хор как неотъемлемая часть жизни

— Вы с детства хотели стать музыкантом? Каков был путь к музыке, где получали образование?

— На самом деле, я никогда не хотел быть музыкантом. В детстве ходил в воскресную школу, пономарил на службах, даже в колокола звонил, но о занятиях музыкой в то время не думал. Впервые осознанный интерес к музыке появился у меня, когда я увлекся гитарой. Помню, как перед началом учебного года в одиннадцатом классе поехал в Саратов закупиться одеждой. Мы жили в Балтае, денег было немного, и отец выдал мне шесть тысяч рублей, чтобы я купил себе вещи на год вперед. Я никогда не ослушивался родителей, но в этот раз у меня было такое сильное желание научиться играть на гитаре, что вместо одежды я купил себе инструмент. И проводил потом месяцы напролет, бренча в своей комнате разные мелодии, вместо того чтобы готовиться к выпускным экзаменам. С этого и началась моя любовь к музыке.

Параллельно с игрой на гитаре я начал петь в церковном хоре в Покровском храме родного Балтая. В то время мы с другом заинтересовались византийским пением и после службы стали оставаться в храме слушать записи песнопений и пытаться петь так же. Скоро об этом узнал наш настоятель, отец Вадим Державин, и поставил нас обоих на клирос, где я провел несколько месяцев до поступления в семинарию.

— И в семинарии Вы продолжили заниматься пением?

— Да. Надо сказать, что мужское пение сильно отличается от смешанного по звучанию. Поэтому когда на первой семинарской службе я услышал пение мужского квартета, то сразу попросился к ним — настолько был впечатлен. В то время я не думал еще о регентовании, мне просто хотелось петь.

Регентом семинарского хора тогда был Роман Хитев, который сейчас несет послушание в Симбирской епархии. По большому счету, именно он научил меня всему — и правильному пению, и регентованию. В течение двух лет мы работали также с Александром Германовичем Занориным — регентом Архиерейского хора Саратовской митрополии, большим профессионалом своего дела. Говорят, регент — это тот человек, который должен «раствориться» в своем хоре, стать частью его. Роман Хитев и Александр Занорин — это именно те люди, которые полностью погружаются в процесс, поэтому само общение с ними уже стало для меня своего рода школой регентования. Но вот что хочу сказать: сколько бы ты ни обучался этой профессии, непосредственно регентом ты становишься только тогда, когда начинаешь практиковаться изо дня в день, то есть участвовать в богослужении.

— Сейчас Вы регент семинарского хора и хора духовенства Саратовской епархии. Что входит в Ваши обязанности? Расскажите немного об этих двух коллективах — что они собой представляют?

— На мой взгляд, хор семинарии — это одна из самых сложных хоровых задач в епархии. Ведь в семинарский хор приходят люди, которые хотят стать не певчими, а священниками, в первую очередь. Поэтому главная сложность семинарского хора состоит в том, чтобы обучить новых участников буквально всему за короткий срок, при том что у большинства нет ни музыкального образования, ни практики. Приходится много трудиться, но и результаты это дает. Иногда я удивляюсь, когда вижу, как совсем юный парнишка с самыми минимальными музыкальными данными уже через год начинает держать партии и петь не хуже профессиональных певчих. Почему так происходит? Здесь помощь Божия, иначе никак. Получается, что семинария является своего рода кузницей кадров, которая готовит священников, имеющих не только богословское образование, но также певческое и регентское. Вообще, для священника важно разбираться в певческой традиции, так как православное богослужение по сути своей является музыкальным. Достаточно вспомнить, что все возгласы и величания на службах произносятся нараспев.

Основная задача хора духовенства Саратовской епархии на данный момент — это концертные выступления. Сам хор возник полгода назад. Однажды я получил сообщение от владыки Игнатия: «Надо организовать хор духовенства, потянете?» И ответил, что, конечно, попробую.

Помимо регентских задач, то есть подбора репертуара и разучивания песнопений, в мои обязанности входит администрирование, то есть сбор коллектива священников, которые умеют петь и желают принимать участие в деятельности хора. Участие полностью добровольное, только по желанию самих батюшек, так как для них это сложная задача — помимо ежедневной занятости на приходе найти также время на концерты и репетиции. Первое наше выступление состоялось в сентябре в Саратовской консерватории, на вечере памяти архиепископа Александра (Тимофеева). Мы подготовились в рекордные сроки, буквально за три недели. В итоге все оказались довольны и благодарны друг другу за эту новую совместную деятельность.

— Что для Вас значит быть регентом? Раскроете «кухню» профессии?

— Регент — это человек, который должен слышать и чувствовать каждого певчего и регулировать при этом общий процесс. Ведь, по сути, хор — это инструмент, который состоит из человеческих голосов — как гитара, у которой струны. Задача регента заключается в том, чтобы настроить этот «инструмент», и, как правило, это работа не техническая, а большей частью психологическая. Поэтому важное качество регента — это умение правильно мотивировать коллектив, для которого он должен всегда быть примером. Нужно помнить, что хор — это отражение регента: если регент, например, вялый, то и весь хор поет вяло, если же он на подъеме, то и хор поет бодро, в ритме и грамотно. Такая неразрывная связь здесь.

— Могли бы Вы немного рассказать о своей семье? Она церковная?

— Нет, моя семья не церковная — верующая, но в церковь родители никогда не ходили. Можно сказать, что в Церковь я пришел сам. В младших классах школы к нам приходил священник и рассказывал о Боге и о воскресной школе. И я пошел туда, потому что с самого детства проявлял интерес к религии. Помню, мама своими словами рассказывала о жизни Христа, о том, как Его «плохие дяденьки убили, и потом Он воскрес». Мне было очень интересно это, и я много расспрашивал ее, но мать не могла мне подробно все рассказать, так как сама немного знала. Поэтому моя церковная жизнь развивалась самостоятельно. Но когда поступал в семинарию, родители были только «за», они всячески поддерживали мой выбор. Если в целом говорить о моих родных, то это обычная деревенская семья. Сколько себя помню, мы всегда много работали. В деревне надо уметь все, там нельзя, например, электрика или сантехника позвать — всё сам. И машину мы с братом собирать и разбирать умели, и по дому всё делали, и отцу на работе помогали. И так до семнадцати лет, пока я не уехал поступать в семинарию в Саратов.

— Можете сказать, кто на Вас оказал особое влияние — кому Вы благодарны в своем становлении как человек и музыкант?

— Если честно, таких людей было много. В первую очередь, я благодарен Роману Хитеву, так как именно он стоял у истоков моего профессионального становления как певчего и регента. Другой человек, которому я особенно благодарен, это отец Александр Чеботарев. С ним мы знакомы очень давно. Помню, как, еще будучи маленьким, я пономарил в храме в Балтае, а он приезжал на службу вместе с семинаристами, только что рукоположенный в сан. Лично мы познакомились позднее в детском лагере «Солнечный», где он в течение многих лет был директором. А главным событием моей жизни, произошедшим с участием отца Александра, я считаю создание мужского квартета в храме святителя Спиридона Тримифунтского. В течение полутора лет наш квартет был праздничным хором храма, и лично для меня он стал замечательной тренировочной площадкой, укрепившей во мне любовь к регентованию и музыке в целом. Будучи настоятелем Спиридоновского храма, отец Александр поддерживал все наши творческие устремления и давал возможность развиваться. Для меня он удивительный человек: не имея музыкального образования, он всегда искренне интересовался деятельностью нашего хора и в качестве комплимента не раз говорил, что отдыхает на службах, когда мы поем. Сейчас я понимаю, насколько эта поддержка и интерес были важны для меня лично и для всего нашего коллектива.

— Расскажете подробнее про квартет? Откуда такое название — «9‑й глас»?

— Название родилось как шутка. В церковной музыке есть восемь гласов, и мы подумали: а это пусть девятый будет — что-то новенькое и оригинальное. Сам квартет сложился при храме святителя Спиридона в 2019 году. Тогда там уволился предыдущий регент, и место оказалось вакантным. Меня назначили туда, и вскоре возник коллектив. В него вошли Даниил Пронин, Алексей Михайлов, Алексей Киселев и я в качестве регента. Это всё творческие и очень разные люди, но всегда отзывчивые и человечные. Удивительно, что мы никогда не ссорились и всегда придерживались дисциплины. И это было не сложно для нас, ведь все были заинтересованы в общем деле. Мы собирались в любое подходящее время, откладывали иногда даже основную работу, и в принципе очень любили быть вместе, так как атмосфера всегда была творческой и плодотворной. Поэтому то время, когда мы пели квартетом, было радостным и благодатным для меня. Сейчас из-­за моей занятости деятельность квартета приостановилась, но мы до сих пор тепло общаемся друг с другом и с благодарностью вспоминаем то время.

— Что есть хорошее церковное пение? Каким оно, по Вашему мнению, должно быть?

— Хорошее церковное пение — это, в первую очередь, осмысленное пение. Такое, при котором все исполнители понимают, о чем они поют, и пропускают это через свое сердце. Приведу такой пример. Бывает, поет профессиональный хор, вроде чисто и правильно, но за душу тебя не берет. А бывает, поставь двух монахов, которые не особо мелодично поют, но их пение пробирает буквально до самых глубин души. Это и есть настоящая духовная музыка.

Очень важно понимать, что для конкретного хора подходит, а за что этим исполнителям браться не стоит. Не каждая традиция, не каждый композитор могут подойти конкретному коллективу. У каждого хора своя специфика или свой национальный колорит. Сербы, например, поют по-своему, греки также имеют особое звучание, и их традиции не всегда могут хорошо быть восприняты людьми другой культуры. Церковное пение, таким образом, должно быть осмыслено не только текстово, но и музыкально — только тогда оно будет действительно хорошим.

— Можете сказать, чем церковное пение отличается от светского? Вы ведь являетесь автором и собственных песен…

— Церковное и светское пение — это два абсолютно разных явления, их даже сложно сопоставлять. В духовных песнопениях ты всегда отражаешь слово Божие, ты вкладываешься творчески, но ты раскрываешь учение Церкви, а не собственное мировоззрение. Что же касается твоего личного творчества и вообще светского, в нем ты раскрываешь непосредственно личные мысли, ощущения и переживания. Песнопения, которые исполняются за богослужением, писались в большинстве своем задолго до моего рождения, то есть это для меня традиция, уходящая корнями далеко вглубь. А песни, которые написаны мной, это уже современная музыка, которая дышит временем, в котором живу я, — она является отражением этого времени и в каком­то смысле подстраивается под него.

— Полгода назад Вы стали диаконом и потом священником. Тяжело было решиться на этот шаг? Ведь священство — это особая стезя.

— Думаю, у меня было достаточно времени, чтобы подумать об этом, ведь я пять лет учился в семинарии. Правда, в семинарии я не представлял себе, что буду священником, скорее, видел себя диаконом, который может регентовать. Можно сказать, что я не хотел священства, но и не отказывался от него — просто ждал, когда Господь Сам призовет меня. Сейчас понимаю, что священство стало чем-то неотъемлемым для меня, и, наверное, я был готов к нему, хотя и сильно волновался во время хиротонии.

Я люблю Евангелие от Иоанна и стараюсь читать его каждый день, оно как духовная «подзарядка» для меня. Особенно мне нравятся строки, написанные в последней главе: Симон Ионин, любишь ли Ты меня? И потом: паси агнцев Моих (Ин. 21 , 15–17). Это слова Господа, сказанные Петру и, наверное, любому священнику. Что в моей жизни изменилось после принятия священного сана? Думаю, многое, и в первую очередь то, что я стал по-другому воспринимать самого себя — как пастыря, который должен нести слово Божие и заботиться о других.

— Что лично Вам дает музыка и служение в Церкви?

— Музыка подогревает во мне любовь к жизни, именно через нее я чувствую саму жизнь. Бывает, иду по улице и думаю о том, что спою и как предложу это хору на спевке, смотрю в этот момент в небо, а окружающие люди смотрят на меня, как на чудака. Это давно стало тем образом жизни, который поддерживает во мне душевное горение. А относительно служения в Церкви даже не знаю, что сказать, потому что я всю жизнь нахожусь в Церкви, и, по сути, мне не с чем сравнить. Я с трудом представляю, например, как можно просто так пропустить воскресную службу — я только однажды, кажется, в отпуске не пошел в храм в субботу и воскресенье, и мне в итоге было очень некомфортно потом. Церковь, как и музыка, стала для меня неотъемлемой частью жизни, без которой я уже не представляю себя.

Газета «Православная вера», № 01 (693), январь 2022 г.