Наталья Зубаревич: Lada Granta — наше все, как оборонка поможет в кризис — непонятно. Выживем благодаря бизнесу на грани фола и партизанщине

«Экономический географ», доктор географических наук, профессор кафедры экономической и социальной географии России  географического факультета МГУ имени М.  В.  Ломоносова Наталья Зубареви ч вновь комментирует ситуацию в экономике. При этом она отдает должное живучести, запасливости и умению российского бизнеса играть на грани фола. А вот прогнозы дальше 2023 года она давать отказывается — слишком непредсказуемо развиваются события.

Прогнозы, санкции и ориентация на Восток

— В жизни не давала прогнозов. Только однажды, когда меня спросили, где я оптимист. Я сказала, в 2030-м году, а пессимист — в 2024 году. Но это абсолютно интуитивное ощущение, никаких прогнозов за этим не стоит. Я не умею делать прогнозы, надо считать математические модели, а у меня проблемы с математикой, — заявила г-жа профессор в свежем интервью клубу инвесторов  РБК-PRO. 

Тем не менее, по мнению г-жи Зубаревич, если говорить о конце 2022 года — начале 2023 года, то «тут ежу все понятно — уже очень многое заложено, вопрос лишь масштаба». 

— Все санкции, наложенные на Россию, еще не все вступили в силу, но те, что есть, уже потихоньку начали работать. И мы это уже видим по динамике производства: уже в августе пошел спад по металлургии на 6-8%. Что-то удается перенаправить, много стали туркам продавать, но невозможность восполнить европейский рынок сказывается на масштабах производства, — пояснила она.

По мнению экономиста, эта ситуация уже стала сказываться на бюджетах металлургических регионов, где стал падать налог на прибыль.  Санкции на лесопромышленный комплекс, по данным Зубаревич, сильнее всего бьют по северо-западу, который полностью ориентирован на европейский рынок. Например, в Карелии , экспортировавшей железную руду и продукцию лесопроизводства, индекс промпроизводства упал на 8%. 

Эксперт отметила, что «они очень стараются — что-то тащат через Туапсе и черноморские порты, что-то через Балтику на Африку и Турцию». 

— Какую-то часть утраченного европейского рынка возместят, но только часть. Второй вопрос — логистика. Сейчас пытаются выходить на восточный полигон, на Китай, перевозя продукцию по Транссибу . Вы понимаете, какие издержки? Федералы пообещали часть издержек компенсировать, но размер компенсации установлен одинаковым и для крупных, и для средних производителей. Не очень мудрое решение… — считает Зубаревич. 

  Lada Granta — наше все

Санкционный дедлайн по углю наступил 10 августа и, по данным экономиста, по Кемеровской области добыча угля уже снизилась на 8%, а склады забиты. 50 тыс. тонн угля при этом перетащить на восток нельзя, поэтому его отправляют на Мурманск , на Черное море, в Индию, «которая неплохо берет». В итоге, Кемеровская область «будет просаживаться».

— То, что мы постреляли себе в ногу и сделали Воронеж — это наш газ. Пока добыча на Ямале — минус 3%, это пока не страшно и легко затыкается. И потом идет рост сжиженного газа. Ямал просядет, но на сколько — непонятно, — отметила эксперт.

При этом в нефтянке проблем пока не наблюдается: налог на прибыль в нефтедобывающих регионах «прет». Объяснение простое: сокращенные объемы экспорта уравновесила цена на нефть. Объемы добычи тоже не уменьшаются: в ХМАО — плюс четыре процента к объемам. 

— Соответственно, когда этот спад начнется — непонятно. В лучшем случае в декабре, а скорее — в 2023 году. Но он будет и это надо очень четко понимать. Как наши НПЗ будут реагировать на санкции конца февраля, когда и Европа вслед за США перестанет запасать нефть? Когда рецепт прописан, ты понимаешь, что чуть раньше или чуть позже, но реакция экономики будет. И тут легко прогнозировать на кратко- и среднесрочную перспективу, — уточнила Наталья Зубаревич.

С обрабатывающей промышленностью «еще веселее» — спад «крошечный» — минус 0,8%. По данным эксперта, в два раза уменьшились объемы производств экскаваторов, лифтов, легковых машины уменьшились на 30%. 

— АвтоВАЗ пыхтит, старается и Lada Granta — наше все. Но мы понимаем, что это не восстанавливает отрасль. И когда мы смотрим динамику промпроизводства, то мы видим, что все регионы с локализованным автопроизводством, показали кто минус 20%, кто минус 30%. И мы понимаем, что это отыграть не получится. И тут мы можем уже спокойно говорить о прогнозе до конца 2023 года: если автопром не получит комплектующие от корейцев — а он уже точно не получит немецкие комплектующие — то он будет «лежать». Калуга, например, уже давно «легла», там спад капитальный, — резюмировала экономист.

При этом она заметила, что «точно не понимает, как экономику будет поднимать так называемый оборонно-промышленный комплекс». В качестве примера она привела Тульскую область , которая «не проседает», однако непонятно за счет чего — ВПК или двух крупных заводов удобрений. Аналогичная история в Пермском крае — непонятно, сработали «оборонщики» или «Лукойл» , отметила Зубаревич, подчеркнув, что эту «информацию не можем вытащить, чтобы не попасть под статью». 

— Можно ли ОПК заместить все то, что грохнулось в машиностроении? Нет, даже если Нижний Тагил будет клепать танки в три смены. Отчасти будем восстанавливаться в комбайнах — рынок освободился, а китайцев пока не пускают. Г-н Бабкин и «Россельмаш» радуются как дети, получая еще и дополнительные субсидии. Простой комбайн, возможно без электроники, мы сможем сделать. Пример Lada Vesta все объяснил — убираем ненужное, оставляем советскую основу и немножко добавок, — заключила Зубаревич.

Ковид-спаситель и параллельный импорт

Она констатировала, что часть удастся заместить параллельным импортом: экспорт Турции в Россию вырос в два с лишним раза, Казахстана — в три с лишним раза, у Китая прирост скромнее — плюс 20%. 

При этом экономист убеждена, что параллельный импорт не решает проблемы в подсанкционных и высокотехнологичных продуктах — оборудовании и комплектующих. 

— Экономически нас спас ковид, когда все «фейсом об тейбл», весь вменяемый бизнес начал запасаться как минимум на полгода. Кроме того, параллельный импорт начали отстраивать сразу и чего-то добились, — резюмировала Зубаревич.

Она подтверждает и надежды на малый бизнес: компанию открыл-закрыл и санкции не коснулись — компании как юрлица уже нет. Эксперт отметила, что ни один маркетплейс, ни одна крупная сеть не называет источников поступления продукции.

— Теперь время шустрого среднего и малого бизнеса, который играет на грани фола как и весь параллельный импорт. Это не респектабельные большие компании, работающие по международным стандартам. Проехали … Партизанить будем!  — заключила экономист.

Говоря о параллельном импорте, она отметила, что он закрывает, хотя и с «усохшим» ассортиментом, потребительские товары. Плюс сжимается платежеспособный спрос населения. И снижение предложения балансируется, по мнению Натальи Зубаревич, снижением спроса. 

— Кроме того, санкционные риски минимальны. Кошачий туалет из Турции — явно не продукция двойного назначения, — заметила она.

Говоря об инвестициях, г-жа Зубаревич позволила себе «плач Ярославны»: налоговая статистика по регионам закрыта, как и таможенная статистика бюджетная статистика после 1 марта не вывешивается, но добывается окружным путем. 

— Зачем закрыли? Экономисты информацию на 80% на Евростат, а это уже вполне себе возможность оценивать всю картину, — недоумевает эксперт.

Она уточняет, что с региональными бюджетами «все нормально». Редкое исключение — с десяток субъектов, много заработавших в прошлом году и здесь есть «эффект базы». 

— Все же хорошо! Опубликуйте, покажите, что держится Россия-матушка! Но нет, все закрыли. Федеральный бюджет до конца не закрыли, а там-то все не здорово. Объясните мне эту логику! — попросила эксперт. — Вы хоть все закрывайте, мы все равно дырочки найдем! Просто надоело партизанщиной заниматься!

Упадут самые богатые регионы

Возвращаясь к «самочувствию» регионов, Наталья Зубаревич напомнила и подчеркнула, что «пока не начали падать» нефтяные, газовые регионы, начали падать — металлургические, по-разному — в зависимости от реакции на огромные цены на удобрения — чувствуют себя регионы с крупным производством удобрений. К таковым, видимо, можно отнести и Саратовскую область — в Балаково находится одно из дочерних производств «ФосАгро» семьи Гурьевых .   Но даже для них эта победа временная: если будет рецессия, цены посыпятся, не будет — цены все равно расти уже не будут. 

— Самый волатильный — налог на прибыль. Его доля максимальная в более развитых регионах. В этот кризис сильнее пострадают регионы, которые зарабатывают сами. И практически не затрагивает те субъекты, кто сидит на трансфертах по самые уши, — констатировала г-жа профессор. 

Однако даже дотационные регионы почувствуют себя хуже — с точки зрения рынка труда и НДФЛ «хуже будет во всех автомобильных регионах». Это трудоемкие отрасли, а там народ сначала ушел в неполную занятость (рост на 270 тыс. человек), но она еще крайне далека от неполной занятости ковидного локдауна (более 2 млн человек). Но в ковид держали полгода на зарплате, а сейчас начинают потихоньку увольнять. 

При этом г-жа Зубаревич констатировала, что уход иностранных брендов из России оказался растянутым по времени. И даже IKEA «уходит» месяцами, лишь сейчас выставив на продажу активы в Ленинградской, Новгородской и Кировской областях. Экономист уверена, что они будут работать. А вот автозаводы покупать бессмысленно: на конвейере Рено вряд ли удастся собрать китайские машины.   

— Этот кризис уникален тем, что он разрывает наши связи с глобальным миром и создает полуавторкическую среду. Сильнее пострадают сильнее те, кто связан с глобальным миром. Ну что будет с Дагестаном? Ничего! Будут только расти трансферты. Во-вторых пострадают те регионы и бизнесы, которые активно включались в глобальные цепочки добавленной стоимости. И приобретал технологии, оборудование, сотрудничал с глобальными компаниями, чтобы продвинуться технологически. По ним кризис ударил еще сильнее, чем по сырьевикам. Что делать автопрому, энергомашу, связанному с «Сименсом», транспортному машиностроению в части пассажирских вагонов. Пумпянский сказал, что они все могут импортозаместить, но пауза у всех очень жесткая. Эти бизнесы мне больше всего жалко, — с сожалением отметила экономист. 

Мобилизация, демография и миграция

Г-жа Зубаревич прокомментировала влияние частичной мобилизации на экономику регионов. В прошлом году, по ее данным, естественная убыль населения (родилось минус умерло) составила «безумные» 1,04 млн человек.

— Была «нарисованная» миграция в 460 тыс человек, реально она была как обычно, но перестали учитывать уехавших. В этом году естественная убыть в первом полугодии 380 тыс. человек, умножив на два получим под 800 тыс. человек, но так как мы убывших перенесли статистически, у нас в этом году почти миграционный отток почти 80 тыс. человек. Маразм в статистике наказуем, потому что ты в одну дырку вставил, а из другой вылезло. Нет у нас миграционного оттока в 80 тыс: те, кто не был учтен как убывшие в прошлом году, доучтен в 2022 году. Просто пролонгировали отток со второго полугодия 2021 года на первое полугодие 2022 года, — объяснила эксперт.

Однако профессор вернулась к естественной убыли населения: менее 800 тыс. человек, по ее мнению, «все равно очень много». 

— Очень рекомендую интервью с блестящим демографом Алексеем Ракшой , он прав: последствия начнутся через 9 месяцев. И мы через 2023 году увидим хорошую яму, дополняющую ту, в которой мы уже «сидим». Сейчас рожает малочисленное поколение, а к концу жизни подходит многочисленное поколение послевоенных лет. И так мы быстро «усыхали», а тут еще добавочка вышла. Поэтому демографически 2023 год у нас будет провальный, — резюмировала она.

Продолжая тему миграции и ее двухлетней «кривой» статистики, эксперт констатировала, что третий год подряд обе столицы показывают «почти никакой» миграционный прирост в противовес Московской и Ленинградской областям. 

— Есть два объяснения. Первая, объективная, и связана с 2020 годом: когда в Москве их посадили на неполную занятость или начали увольнять, люди уехали. Плюс прилично расширилась удаленка. Но это не объясняет прирост в пристоличных областях. Здесь подойдет второй вариант: часть людей перебралась в пригород, где сильно дешевле аренда жилья. И это длится третий год, — заключила эксперт. 

Расширение на Дальний Восток 

При этом г-жа Зубаревич обращает внимание на «феерическую картину»: Дальний Восток стал миграционно приточным после 30 с лишним лет миграционного оттока.

— Пусть Росстат на меня не обижается: есть ложь, большая ложь и есть миграционная статистика…. — саркастично констатировала Наталья Зубаревич. 

На Дальний Восток и прислоненное к нему Забайкалье эксперт не стала бы сильно надеяться, чему свидетельство цифры по объему вводу жилья в это округе — всего плюс 3%. У Московской области за 8 месяцев этого года — плюс 15%. А весь Дальний Восток вводит столь жилья сколько одна Башкирия или Свердловская область.

— Если мы развиваем восточную часть страны, туда надо инвестировать. Дальний Восток+Забайкалье — 9% от всех инвестиций в стране. Москва — 20%, Московская область — 5%, Санкт-Петербург — 5,5%, а Тюмень и Тюменская область — 13,5%. А когда вы смотрите, куда пошли деньги, мы видим, что это чистый ТЭК в двух регионах. 2% — Амурская область (газоперерабатывающие комплексы «Сибура» и «Газпрома» ), почти 2% — Якутия (уголь и нефть). И это почти половина всех инвестиции на Дальний Восток. Пока ни о какой переориентации на восток речи не идет, хотя есть растущие объекты — все, что связано с портовыми комплексами и подъездными путями к ним, расширение восточного полигона, — заключила профессор. 

Однако даже развитие этих направлений не означает увеличение там населения. Самым ходовым форматом для людей останутся вахтовый метод работы или 2-3 летние командировки, уверена Зубаревич. Она вспомнила о «северных» коэффициентах, принятых в СССР. Однако с неразвитой инфраструктурой и удорожанием всего и вся даже с их помощью специалистов на Дальний Восток заманить сложно. Тем более, что бизнес себе таких зарплат позволить не может, а государство не сдерживает цены. 

— Овес нынче дорог — освоение северов и восточных регионов дорого и с точки зрения бюджетов и логистики, — резюмировала Зубаревич. 

В заключении г-жа профессор отдала должное российскому бизнесу и тем чудесам, которые он демонстрирует в этот кризис.

— То, что удалось пока не рухнуть, а идти вниз очень медленно и даже восстановиться после падения в добывающих отраслях, — это все заслуга российского бизнеса в первую очередь. То как крутится он — битый, тертый, государством ободранный неоднократно и невероятно живучий, ни один бизнес в мире крутиться не способен. Дай Бог, чтобы у российского бизнеса получалось, потому что это рабочие места, доходы, но с пониманием того, что за то, что произошло, тоже надо платить, — заключила эксперт.